Рыцари черешневого цветка - Страница 22

Заглянула девушка внутрь через окно и увидела убогое помещение, освещенное одной-единственной свечкой, да и та уже догорала. За низеньким трехногим столиком сидели двое людей: мужчина и женщина, оба в лохмотьях. Они просто захлебывались от плача.

Царевна пришла в изумление, увидев все это, так как, я говорю, до сих пор она никогда не видела ни лачуг, ни людей в лохмотьях, а как люди плачут — видела только на похоронах. В царском дворце люди всегда смеялись и были веселы. Девушке захотелось немедленно узнать, почему эти люди так горько плачут. Она зашла в хижину, забыв постучать в дверь, и кротко спросила этих двух людей, напуганных неожиданным посещением:

«Что произошло, люди добрые, почему вы так горько плачете?»

Мужчина помрачнел еще больше и не решился сказать ничего, так как узнал в нежданной гостье дочку самого царя, а жена его, как и всякая женщина, начала изливать перед девушкой душу, а та окаменело слушала ее:

«Как же нам не плакать, принцесса, когда нашу лачугу облепила бедность, как мухи падаль. Семеро детей послал нам господь, и все семеро больны и голодны, и мы не знаем, дотянут ли они до завтрашнего дня. Каждый грош бежит без оглядки из нашего дома, словно серна от волка, хлеб в нашем доме — такая же редкость, как и горе в доме богача. Целебные лекарства никогда не появлялись у нас, равно как не заходила сюда и радость. Единственные свет и надежда, которые отважились прийти сюда, — это ты, величественная и прекрасная принцесса».

Царевна вздрогнула от всего услышанного, но еще сильнее она вздрогнула, когда увидела семерых детей-желтых, как воск, и тоненьких, как лист камышины, в беспамятстве от боли и голода, которые лежали на деревянных кроватках.

«Люди добрые, — сказала она с неуемной болью в голосе, — я расскажу царю обо всем, что здесь видела, и он поможет вам, так как он чрезвычайно сильный, богатый и справедливый. Но пока он поступит по-справедливости, возьмите этот ценный камень, пойдите с ним в город и скажите купцам, что это я дала его вам и велела продать только за его настоящую цену. Иначе их ждет наказание».

И прежде, чем несчастные люди успели упасть на колени, девушка положила ценный камень на низенький трехногий стол, быстро вышла из лачуги и не останавливалась, пока не пришла к своему царственному отцу. Глубоко поклонившись ему, как и положено по обычаю, она сказала голосом, который весь дрожал от радости:

«Преславный отец, ты всегда учил нас, что страна и все ее богатство — для жизни и счастья людей, которые ее населяют. Я отдала ценный камень одним бедным людям, обойденным счастьем и справедливостью в твоем царстве. С его помощью семеро детей спасутся от смерти и будут жить в радости и благосостоянии до конца дней своих».

И девушка рассказала царю и советникам, которые поспешно собрались, про свое приключение в лесу.

Царь сперва побледнел, потом позеленел от злости, дальше покраснел, словно свекла, и гаркнул так, что даже вздрогнули стены дворца, а души советников ушли в пятки:

«Сгинь с глаз моих, мерзавка, дуреха, если ты способна была выставить на посмешище и отца, и страну! Сгинь с глаз моих, сумасшедшая, если не умеешь беречь ценнейшие из вещей! Иди к своим нищим и даже близко не появляйся здесь никогда. Сейчас же ступай отсюда, безрассудная!»

А потом сказал придворным, которых охватил страх:

«Пусть знают во всем царстве, что теперь у меня только две дочки, а кто осмелится принять у себя третью или хотя бы имя ее вспомнит, тот будет брошен в глубокую и сырую темницу, он будет подвержен самой страшной пытке и никогда не увидит света солнца. И пусть знают во всем мире, что после моей смерти царствовать будут две мои старшие дочери, которые своими поступками доказали свою мудрость и умение!» А меньшая царевна этой же ночью убежала из дворца, и никто не посмел посмотреть сочувственно ей вслед или хотя бы промолвить одно-единственное кроткое слово. Может, это сестры оговорили ее, нашептав царю на ухо, будто она безумна и выступает против порядка в стране.

И отправилась младшая царевна в дорогу без конца и без края в холодную и зловещую ночь. Остановилась только ночью через много дней, когда царская обувь напрочь истерлась, а платье, красивое платье из пурпурного шелка, превратилась в лохмотья. Ноги ее покрылись кровавыми пузырями, жестоко донимали ее голод и усталость, но поскольку девушка все время бежала через лес, то нигде не нашла человеческого жилья или ворот, в которые можно было бы постучать. Но больше всего мучила ее тоска по отцу и родным сестрам.

Вышла девушка на полянку с густой шелковистой травой. Обессиленная от усталости, упала под каким-то дряхлым деревом и, заплакав, словно маленькое дитя, вмиг заснула…

Дед Тимофте начал набивать трубку, а Тик, воспользовавшись паузой, высказал вслух одну мысль, которая не давала ему покоя.

— Как же царь мог прогнать девушку, когда она сделало такое хорошее дело?.. Я на его месте оставил бы ей царство!

— Конечно, однако, не все люди размышляли подобным образом в те времена. Но раз сказка стоит на своем, то пусть так и будет…

— А как звали меньшую дочку?

Дед Тимофте бессильно сдвинул плечи:

— Это, скажу тебе по правде, я забыл или, может, не спросил тогда пастуха. А впрочем, кажется, звали ее то ли Илана, то ли Мария, не припомню уже точно… Хорошо, на чем мы остановились?.. — спросил старик, чтобы убедиться, внимательно ли слушает гость сказку, так как сам хорошо знал, на чем он остановился.

— Там, на лужайке, под деревом…

— Ага, так… Там… Так… Только заснула девушка, как неожиданно ее разбудил какой-то шум. Она напрягла слух и взглянула туда, откуда он слышался, — это было очень близко, под самым деревом, где она спала. И увидела там, между корнем, горбуна, старого карлика с длинной бородой — от мучился, стараясь закинуть несколько камешков в дупло на дереве.