Рыцари черешневого цветка - Страница 42

Положив все в карман рюкзака, Лучия погасила свет и легла в кровать. Сон блуждал где-то далеко, и, чтобы как можно скорее покориться ему, она закрыла глаза. Однако мысли не хотели успокаиваться. Тетрадь в кожаной оправе безустанно будоражила их. Красный карандаш поднимался в воздухе знаком вопроса. Потом стал, словно пограничный столб. Триасовые и юрские слои стремились доказать в горячем споре свое существование и свою первичность. Они встретились на кончике красного карандаша, карандаш невольно стал горизонтально, и отложения завязались узлом на нем посредине и уравновесились. Что из них перевесит? Какой из них важнее? Они качались, Лучию поглотило их движение, и именно сейчас она ощутила, словно что-то забыла… забыла что-то… Вот не может вспомнить, что именно… Слои покачивались тихонько, умиротворяюще…

4

В долине было полно папоротников и пальм, кедров и эвкалиптов. Колибри и попугаи, пингвины и орлы встретились возле голубого водопада. Высокие струи, словно вертикальные радуги, выпрыгивали из зубчатых айсбергов. Огромный листок, цветок или потерянное перо плыло над водой, над паром и тучами. Мария с высоты рассматривала фантастическую долину. Она спит? Мечтает?.. И сама не знает… Крылья поднимают ее, все время поднимают вверх, и долина становится уже островком, остров — пятнышком, а пятнышко — цветком, цветком со многими лепестками, розой… Запоздалый взмах — и экран сделался белый, а девушку с мечтами и рассыпанными косами охватил, не известно почему, страх. Уста ее раскрылись, словно она хотела запеть забытую песню, но экран задрожал, сперва на нем появились волны и пятна, потом возник какой-либо рельеф, цвета и контуры.

Гнетущая тьма, и только тьма… И все-таки появляются ниши, гроты, пещеры и крики… Вот они! Квадратные, мохнатые, без лба, с длинными вплоть до колен руками серые монстры, клыки у них величиной с руку. Они катят каменюки ко входу, несут подмышками колы с заостренными каменными наконечниками, другие держат зажженные палки и черепа, полные жара. Становятся один против одного. У одних — сила, жестокость, многочисленность… У вторых — черепа, полные жара, и горящие палки… И звери прыгают… И она убегает, несется сквозь темные ущелья, сквозь ниши, сквозь мрак. Но мрак клейкий, и она застревает в нем. Она оказалась в трясине, которая хочет засосать ее. Лишь бы Мария могла хоть на миг раскрыть глаза, все исчезло бы. Она кричит и не слышит даже собственного крика, а трясина засасывает ее, горячая, клейкая, мокрая…

Мария в конце концов открывает глаза и просыпается, задыхающаяся, мокрая от пота, под одеялом, покрытая с головой. Она швыряет одеяло прочь и ищет взглядом какой-нибудь предмет, который мог бы спасти ее от воспоминаний о кошмаре. Вот возле нее на ночном столике тикает будильник. Фосфорические стрелки и цифры показывают такой поздний час, что она понимает: проснулась слишком рано. Подложив под голову руки, с распущенными косами, она погружается до утра в чистый сон.

5

Урсу спал во дворе, на завалинке. Там он сделал себе летнюю постель: твердый соломенный матрас — лучшая кровать для спортсмена, как учил его тренер. Но парень не спал. Он положил голову на огромный вещевой мешок, куда вместился почти все имущество экспедиции, и вглядывался куда-то в ночь. А в сенях до сих пор не потух свет. Урсу несколько раз заглядывал в окно и видел мать со спицами в руках — она плела, плела все время. Он не рискнул побеспокоить ее. Если бы сказал, что ему не нужней свитер, над которым она мучается уже столько времени, то тяжело обидел бы ее. А где она взяла деньги, чтобы купить шерсти? Это загадка для Урсу. Десять дней назад ему светило идти в экспедицию в старом, вытертом и выцветшем свитере, который трещал уже на нем. И вот однажды вечером он увидел, как мать торопливо плетет новый, примеряя к старому свитеру, который лежал перед ней. Плела она лишь вечерами, украдкой, чтобы он не видел. Она готовила ему очень красивый подарок.

Как тяжело парню было владеть самим собой! Ему хотелось зайти и стать перед ней на колени. Вот на тебе! Уже несколько дней, как у него в руках было все, что надо для юноши, который хочет провести каникулы в горах. Абсолютно все… и даже свитер… такого ни у кого нет в городе… Узнает ли он когда-нибудь, за что ему дали специальную премию?

Свет в сенях погас. Урсу вздохнул. Его начали донимать другие мысли. Экспедиция была опасная или могла стать опасной. Никто не знал того района, никто не знал, чего следует остерегаться и как именно. Одни были осторожны, как Ионел. Другие заинтересованы, как Виктор. А остальные?.. В особенности девчата? Смогут ли они выстоять перед трудностями и неожиданностями?.. Мария — да… А Лучия? Не слишком ли она нежная?.. Да нет!.. Наибольшие опасности подстерегают Марию. Она весьма нетерпеливая, ее смелость может перейти в неосторожность… И еще был Дан, в особенности Дан! Мягкотелый, физически слабый, он впервые в своей жизни идет в экспедицию, неспособный выпутаться из сложного положения… Та-ак!.. Мария и Дан… их обоих нельзя выпускать из виду, в особенности в диких и ненадежных местах… А Лучия?.. Урсу хотел было напрячь руки, что бы подвергнуть испытанию силу, которая, как он ощущал, могла бы сдвинуть горы, но руки тихонько соскользнули вниз — сон поборол и их.

6

Оказавшись в кровати, Ионел думал об одном: кто возглавит экспедицию? И горько ставил в укор себе, что давно не попросил ответа на этот вопрос. Даже хуже — остерегался сделать это… Так как надеялся сперва получить премию канцелярии. Это правда! Если бы он получил премию, может, тогда этот вопрос и не появился бы… Он был уверен… И вот теперь вопрос стал главным. Кто может быть руководителем экспедиции?.. Урсу? Нет! На то есть много причин, а в особенности одна — он не годится для такого дела… Дан? Тоже нет… Кто-то из девчат? Ни одна из них не имеет к этому ни малейшего желания желания, и, в особенности, не захотят они оказаться в смешном положении… Виктор! Единственный противник… Ионел знал об этом уже давно, понимал он и то, что Виктора тяжело будет превзойти. Поэтому и надеялся на премию…